ФОТО с Урала Природа Урала
Фотомонтаж
Рисунки
 

Геннадий Вершинин

«Зарека ты моя, Зарека…»

Содержание:Песня о ЛысьвеЗдесь люди душою добрее
В гостях у ОнуфровичаКузница кадров
Репортаж из детстваПовторить бы всю юность сначала...
Под одной крышейЛитература
Лысьвенский чусовлянинУказатель имён

Здесь люди душою добрее

Зарека ты моя, Зарека...
Здесь и солнышко ласковей греет,
И рябина не так уж горька.
Здесь и люди душою добрее!

Ну что ж? Пройдемся по поселку? А то я что-то от своего родного дома никак оторваться не могу. Вот прямо от крыльца (ах, и его убрал последний хозяин...) и пошагаем в гору хотя бы до средней школы № 11. А по пути на правах гида я вам, уважаемые читатели, расскажу о людях Зареки. Не возражаете? Тогда вперед. Пересекаем переулок Бортникова. По данным городского архива, назван он в честь рабочего сортировочного цеха - но эта запись помечена знаком вопроса. Слева в переулке остаются наши ближайшие соседи Беляевы. Большая дружная семья. Разве что не стало два года назад главы семейства дяди Пети - Петра Филипповича, ветерана металлургического завода... А тетя Валя, Валентина Петровна, в прошлом медсестра детской больницы, по-прежнему живет в добротном полутораэтажном доме, построенном в 1962 году. Из-за нужды возводили его Беляевы не один год. Ведь, чтобы выписать лес, железо на крышу, доски, приходилось экономить на желудке, пробиваясь на картошке да селёдке.

Полутораэтажный дом
Полутораэтажный дом ул. Чайникова 41.

Да, в те годы нашим родителям жилось не легко: перехватить у соседей до получки трёшку-пятёрку, либо полбуханки хлеба до завтрашнего дня - обычное для той поры явление. Но, что удивительно - уныния, нытья по поводу безденежья не наблюдалось. Более того, жили дружно, весело. Наверное, оттого, что отцы и матери наши были молоды, а в молодости все невзгоды кажутся преодолимыми и не столь безвыходными. К тому же, пусть не велика зарплата, но выдавали её в срок, без задержек. Да и огород, подворье выручали. А нам, пацанам, не ведающим родительских забот, и на руку было, что, к примеру, беляевский дом долго строился. Как любили мы бегать по срубам! Как-то зимой самый старший и крепкий из нашей ватаги Вовка Пирожников ловким приемом сшиб меня с верхнего венца. Полетел я да решил в воздухе форснуть «сальто-мортале». И не рассчитал высоты: головой воткнулся в сугроб, только валенки торчат. Слышу, парни ржут надо мной. А рыхлый снег в нос, глаза, рот набился - ни вздохнуть, ни крикнуть. Жутковато стало, задыхаюсь. Ребята же и вытащили из снежного плена.

Опять меня понесло в Детство! Ну не виноват я: рычаг скорости переключения передач у машины Времени что-то заклинивает на «Прошлом». Ладно, пока ремонтирую, дорасскажу о Беляевых. Детей в семье росло пятеро. Старший Сергей (для меня всё тот же Серёга) ныне на пенсии, заядлый рыбак, работал электриком, мастером в «Полистиле». Надежда и Любовь также связали свою судьбу с металлургическим заводом. Наталья живет в Новгороде. Михаил трудится на нефтеперекачивающей станции. Мастер на все руки. Вспоминается забавная история. Было тогда Мишке лет 14-15. Приобрел он однажды безынерционную катушку для спиннинга допотопную, ещё первых образцов. Пошел испытывать на пруд. Один заброс, второй. Где-то на третьем резкая поклевка - и на другом конце лески из стороны в сторону заходила крупная рыбина. Минут 10 сопротивлялась щука. Но Миша не оплошал. Вытащил, взвалил добычу на плечо (больше и рыбачить не стал) и сопровождаемый любопытной ребятней зашагал домой. А поглазеть было на что: в длину хищница оказалась 1 м. 11 см., весом - 8 килограммов. Сам же юный рыбак был отнюдь не богатырского роста, потому и волочился щучий хвост по земле. Дома с порога матери: «Мам, я только одну рыбку поймал». Валентина Петровна, не отрываясь от плиты: «Одну? Отдай тогда её кошке». Оглянулась, да так с поварешкой в руке и присела на табурет: экое чудище поймал её сын!

Чуть ниже по той же стороне переулка Скрябины жили. Низенький их домишко и вовсе осел, когда дорогу по улице Вашляева подняли и сделали пошире. Ефим Григорьевич Скрябин работал конюхом на заводе. Безобидный, веселый старичок. Подвыпьет малость и пойдет в присядку, да ещё и с прибауткой: «Пляшет лапоть, пляшет пим, пляшет скрябинский Ефим!».

Напротив, в полутораэтажном доме проживала Зинаида Михайловна Лихачёва, в прошлом работница эмальцеха. У любимой бабушки каждое лето и зимой в каникулы гостил бойкий внук Юрка Мыльников, который с нами, горскими, как-то быстро сошелся, вместе мяч гоняли, по угорам лазили, с лопухами сражались. А ныне Юрий Юрьевич Мыльников (да, тот самый Юрка) – исполнительный директор ХК ОАО «Привод».

Через дорогу стоит большой деревянный дом, где на втором этаже жил дядя Петя Худеньких, знатный слесарь ЛМЗ, а на первом - друзья детства Колька и Катя Афанасьевы. Далее по нечетной стороне переулка идут Ковеевы, Иксановы. Из них в отчем доме по-прежнему живет Наиль Ковеев. Очкарик Нолька, так мы звали его в детстве. Книги читал запоем. Из дома, бывало, выскочит с огромным ломтем хлеба, толсто намазанным маслом и посыпанным сверху сахарным песком, и на всю улицу: «Сорок один - ем один!». А мы ему: «Сорок восемь - половину просим!». Делился, ведь другой раз и мы выбегали, жуясь на ходу и отламывая по кусочку друзьям. Позднее, уже взрослым, я прочел замечательные строчки Алексея Решетова:

Мы в детстве были много откровенней:
- Что у тебя на завтрак? - Ничего.
- А у меня хлеб с маслом и вареньем.
Возьми немного хлеба моего...
Года прошли, и мы иными стали,
Теперь никто не спросит никого:
- Что у тебя на сердце? Уж не тьма ли?
Возьми немного света моего...

Щемит в душе от таких пронзительных слов. И хочется вновь свернуть на тропинку Детства...

А года два назад Наиль Ковеев, наш Нолька, взял да и выиграл в лоторее «Золотой ключ» квартиру в Москве. Выигрыш получил деньгами. И сразу объявилось столько корешей, что проблемы, куда девать деньги, у Ноли не возникло. Правда, успел он подсобить и родственникам, и сам приоделся.

Через дорогу, уже в сторону Каланчи, виднеется ладный домик Пастуховых. И сразу прокручивается в памяти курьезный случай, происшедший в этом доме.

«Окончание средней школы мы с другом детства Женькой Грибовым решили отметить, как «большие мужики». Скинулись купили бутылку портвейна. Выпили. Естественно, потянуло к девчонкам. Женька предложил:

- Пошли к Люде Пастуховой в гости.

Это наша одноклассница. Всегда улыбающаяся, с ямочкой на щеке, нравилась она нам обоим.

- Пошли, - говорю.

Вот и аккуратно обшитый тесом дом. Стучимся в дверь. Никто не открывает. Толкнули - не заперто. Это нас не удивило: в 60-х годах можно было и ночью спать с незакрытыми дверями - такого воровства и грабежей, как сейчас, не наблюдалось. Зашли в сени. Ещё одна дверь. Приоткрыта. Женька смело распахнул её и позвал: «Люда!». Никто не откликнулся. Через кухню мы прошли в комнату. На диване у окна кто-то спал, укрывшись с головой, чтобы мухи не беспокоили. По очертаниям фигуры не трудно было догадаться - спала девушка или женщина.

- Во, Людка даёт! Среди бела дня спит да ещё и похрапывает, - засмеялся Женька. И стал щекотать голые пятки, приговаривая, как Юрий Никулин из «Кавказской пленницы»: «У-тю-тю-тю-тю!».

Легкое покрывало откинулось, и мы с Женькой остолбенели: это была Людкина мать. Женьку, как ветром, сдуло. Я тоже бросился бежать. Но в сенях замешкался и выбежал не в ту дверь: вместо крыльца оказался в ограде. Мечусь по ней, словно загнанный волк. И ...вдруг чувствую: падаю в какую-то яму. Позднее-то я узнал – это действительно была яма, овощная. Это Людин отец копал её, да недоделал.

Перемазанный глиной, я пытаюсь дотянуться до края ямы. Да где там! Высота два с лишним метра, и стенки отвесные. Вот уж влип так влип. Хмеля, как не бывало. Мигом протрезвел. Услышав над головой чьи-то шаги, я со всей силой вжался в стенку: только бы не заметили. Скрипнули оградные ворота - в яме стало светлее. Глянул вверх, на краю ямы стоит Людина мама, всматривается в глубину. Я не дышу... Но через секунду-другую слышу удивленное: «Гена?! Как ты сюда попал?». То ли лестницу мне подала Мария Тимофеевна, то ли за руку вытащила, но я не помню, как выбрался из ямы. До того было стыдно - слов нет.

...С той поры прошло более тридцати лет. Мария Тимофеевна умерла. Но пока была жива, я, зрелый, солидный мужчина, здороваясь с ней, краснел, как мальчишка».

Дом № 61 по улице Чайникова и сейчас, как игрушка. Что снаружи, что внутри. Так ведь с любовью и строил его Андрей Кречетов, коренастый крепыш, родом из деревни Петрово. Ныне она числится в списках исчезнувших в нашем районе. Но малая родина корнями приросла к сердцу Андрея Павловича. Не случайно, летом 2002 года на освящении памятного знака в забытой деревеньке Веснино (акция нашей газеты «Вернём исчезнувшей деревне имя») среди прибывших горожан я увидел и своего соседа по Зареке.

- Андрей Павлович, как ты здесь оказался?

- Так ведь родители мои совсем неподалеку от этого места жили. От Веснино до Петрово километра полтора всего-то. Вот будто отчему дому и поклонюсь здесь.

...Когда Андрей Кречетов вбил последний гвоздь, он зазвал нас, 10-13-летних мальчишек, в свой новый дом, завел на второй этаж. А там посреди большой комнаты стоял самодельный теннисный стол. И никакой мебели! Андрей Павлович достал две ракетки. Одну оставил себе, другую отдал, кажется, Сереге Беляеву. Показал, как делать подачу, как отбивать шарик. И у нас пошло дело. Играли дотемна, на выбывание. Сражались и в следующие дни. Именно в доме Кречетовых я усвоил первые азы игры в настольный теннис.

«По инициативе опытного прокатчика металла А.П.Кречетова осуществлен ряд мероприятий, направленных на совершенствование техники и облегчение труда прокатчиков. Он не раз руководил школой передового опыта, где делился с товарищами навыками производственного труда с одновременным обеспечением высокого качества металла». Это тоже о моем соседе из книги Н.Максарова и А.Клементьева «Запас прочности».

Во, какие у нас горские мужики! Жена Андрея Павловича Тамара Константиновна Кречетова, в прошлом известный художник эмальцеха, тоже не нарадуется:

- Ладный дом у Андрюши получился. Я его ни на какую городскую квартиру не поменяю. Отопление газовое. Ванна с горячей и холодной водой. Огород рядышком. Что ещё надо?

При первой же возможности слетаются в родовое гнездышко сын Павел, успешливый предприниматель и меценат, дочь Вера, преподаватель Пермского педуниверситета, и пятеро внучат.

Андрей Кречетов был участником и свидетелем нашумевшей забастовки прокатчиков весной 1965 года. О ней в ту пору, безусловно, нигде в советских газетах не писалось. Ещё бы! В первой стране социализма, уверенно идущей к коммунизму, и вдруг забастовка? Да это же грандиозная сенсация на весь мир. Кстати, на весь мир и прогремели лысьвенские бунтари. Вся-то забастовка длилась чуть больше смены, а вечером того же дня «Голос Америки» уже сообщил об этом событии в уральском городе Лысьва. Информированности зарубежных корреспондентов можно только позавидовать. Отчего же забастовали прокатчики?

- Произошло это в смене Монского. Когда в цехе вывесили «портянку» с коллективным заработком бригад, один из прокатчиков, не помню кто, возмутился: «Это что ж, мужики, получается? Зарплата всей нашей бригады (в ней 9 человек. - Г.В.) чуть больше, чем одного начальника цеха». Возник стихийный митинг. «Кончай работу!» - крикнул кто-то. И началось. Забегало начальство. Пошли собрания, разборки. В цех пришел первый секретарь Лысьвенского горкома партии Сергей Мокроносов. Из Перми прибыли кто-то из облсовпрофа и второй секретарь обкома КПСС. Начальником Жести-второй у нас был тогда Иван Иванович Жданов. Он пытался объяснить, почему у него такая зарплата в тот месяц вышла – за рационализаторство надбавка и т.п. Тем не менее, сняли с работы его. «Полетел» и секретарь парторганизации цеха Павел Ершов. А всё же зарплату нам повысили. Фонд заработной платы в цехе после забастовки увеличили с 67 тысяч рублей до 110 тысяч. И начальником поставили Александра Ивановича Клементьева с Жести-первой Жуков уже позднее стал, - вспоминает Андрей Павлович.

Подтверждает причину забастовки и бывший дублировщик жестепрокатного цеха № 2 Владимир Обжорин, проживающий через квартал от Кречетовых:

- Всё дело в деньгах. Ну что? В клети 9 человек работало, а получали вместе меньше, чем начальник цеха.

Владимиру Петровичу в январе исполнилось 70 лет. Родился в селе Уни Кировской области. «Вятский я. В детстве ходил по деревням, кусок хлеба выпрашивал». Когда лет пять назад в Лысьву приезжал Геннадий Заволокин, Владимир Обжорин выступал в его концерте «Играй, гармонь!». И даже частушки вспомнил, которые пел со сцены:

Свиньям ты пойло носила,
Чистила скотный сарай.
На ногу мне наступила.
Будто совсем невзначай.
Я тебя, дуру, лопатой
Крепко огрел по спине.
Крикнула: «Черт полосатый!»
И улыбнулася мне.

Между прочим, дом № 55 по улице Чайникова, где живет Петрович, славится своими музыкантами. В 60-х годах в нем на первом этаже жил известный всей Зареке гармонист Иван Дылдин. Он сам и гармошки делал.

"В этом доме была чайная" 2009г.
"В этом доме была чайная" 2009г.

Пройдем ещё один квартал и на перекрестке улиц Чайникова и Лязгина увидим двухэтажный дом, где живет ещё одна легендарная личность. Александр Иванович Лязгин. Слышали о таком? С 12 мая ему пошел ...103-й год! Он остался единственным в Лысьве человеком, который, к примеру, видел своими глазами яркую иллюминацию на городском пруду, устроенную в честь 300-летия династии Романовых. Это было в 1913 году. Отслужив в Красной Армии, Александр вернулся на родину, устроился кустарем-жестянщиком при ведерном цехе ЛМЗ, после окончания Лысьвенского техникума работал техником-технологом, а затем и начальником отделения цеха сшивной посуды. В войну в его цехе женщины за смену изготавливали по 40 тысяч(!) бидонов для бензина ёмкостью 20 литров. В 1948 году Александру Ивановичу вручили высокую правительственную награду орден Ленина. А с запахом раскаленного добела металла он знаком с малых лет, когда пацаненком натирал мозоли, раздувая меха в единственной на всю округу кузне деда Филиппа Григорьевича Лязгина. Да, та самая кузница, о которой вспоминал Леонард Постников. Не трудно догадаться, почему улица, на которой живет Александр Иванович, называется Лязгина. По всей вероятности, в честь его предков. Любопытно, что столетний старичок и по сей день без дела не сидит. Как-то, в начале лета прохожу мимо его дома, глянул и изумился: Александр Иванович, что-то выправляя, постукивал молотком на подоконнике.

На той же улице, чуть выше, в сторону Каланчи, в аккуратном домишке живут ещё два старожила Зареки Михаил Васильевич и Антонина Сергеевна Аликины. Глава семьи - ему 86 лет – из прославленной династии металлургов. Всю войну трудился за двоих - одновременно наладчиком и мастером в цехе № 15, где выпускали взрыватели к головкам снарядов. Да потом ещё 20 лет «отпахал» на прокате вместе с младшим братом Николаем Васильевичем, удостоенным высокого звания Героя Социалистического Труда. Оба пользовались среди рабочих уважением и авторитетом. Поэтому в день забастовки именно к ним обратился на собрании прокатчиков директор завода Емельян Одинцов:

- В чем дело, братья Аликины?

- Была бы поболе зарплата, Емельян Семенович, так и не бастовали бы. А то с такой получки и детишек конфетами не шибко побалуешь.

Припомнил Михаил Васильевич об Одинцове забавный эпизод. Директор был заядлым рыбаком. Однажды зимой сидит на пруду, трясёт мормышку. К нему подходит мужик: «Чё это ты с деревянным ящиком? Почти все лысьвенские рыбаки термосами уже обзавелись. Хочешь, достану? По дешевке продам». На другой выходной встретились на пруду, и сделка состоялась. А в понедельник Емельян Семенович такой разгон устроил в ЦМИ-2, где выпускали 12-литровые из нержавейки термоса для армии: «Почему у вас не налажена толком охрана продукции? Воруют термоса напропалую».

Однако вернемся на Чайникова. Сейчас одноэтажный деревянный дом № 49 «А» на этой улице приспособлен под жильё. Но старожилы помнят, что здесь когда-то размещался промтоварный магазин № 8. А чуть выше по той же улице находился продовольственный магазин № 9. Вот уж к нему-то никогда, как говорится, не зарастала народная тропа. Я застал то время, когда в этом магазине люди занимали очередь за хлебом с ночи. Были с ним перебои в 60-х годах вплоть до Октябрьского (1964 г.) Пленума ЦК КПСС, на котором «скинули» главу государства и генсека Никиту Хрущева. Причем, хлеб давали только в руки - по одной буханке. Займет бабушка очередь, дождется последнего, скажет свой номер. Утром на пересчётку сходит. А перед приездом хлебовозки ведет бабушка в магазин нас, четырех внуков. А нам так не охота стоять в душной очереди, лучше бы побегать - в лапту или в «вышибалы» поиграть. Зато какие довольные шли из магазина, на ходу отламывая по кусочку ещё теплого пшеничного хлеба... Деревянного здания, где был девятый магазин, уже нет. На его месте построен магазин посовременнее - из бетона. На дверях табличка: ЧП А.Н.Недобер. На прилавках и в витринах - большой выбор товаров: от спичек до ананаса. А мне захотелось купить кубик-концентрат «Какао с молоком» за 12 копеек, какие мы очень любили в детстве. Но тот поезд уже ушёл...

А мы свернем на улицу Шатова. Названа она либо в честь одного из активистов забастовки мастеровых завода в 1861 году Ивана Шатова, либо по фамилии первого застройщика на этой улице. На ней, ближе к пересечению с улицей Быстрых, по-прежнему стоит разлапистая сосна, к которой нас водила учитель по рисованию и черчению Раиса Константиновна Вьюгова. И мы с натуры «переносили» таежную красавицу в свои альбомы.

Далее пойдем по Худеньких. Названа эта улица в память одной из жертв гражданской войны Андрея Ивановича Худеньких, расстрелянного белогвардейцами на берегу Травянского пруда в 1918 году. Перпендикулярно ей идет улица Реутова. Весьма распространенная фамилия в Лысьве. Из Реутовых наиболее значимой фигурой был Павел Прокопьевич, в прошлом революционер, с сентября 1924 по январь 1927 года – директор Лысьвенского металлургического завода. Затем его перевели в Свердловск, а вскоре репрессировали. Брат его Илья Прокопьевич в войну был начальником цеха, где изготовляли снаряды. А сын Владимир Реутов работал начальником смены в ЦМИ-3.

До школы № 11 остается менее пяти минут ходьбы. В переулке Мальцева решил заглянуть к тёте Вале Кирса. Жива ли старушка? С Алексеем, старшим сыном её, мы бегали в детстве. Валентина Филипповна, ей 83 года, без труда узнала меня. Пригласила к столу. И в ходе неспешной беседы я ещё раз убедился, что «...любой человек - это целый роман». Не одну тонну касок перебирала за смену хрупкая девчонка, проверяя их на прочность. В этом же цехе № 8 работал наладчиком станков, на которых штамповали каски, невысокий паренек Николай с непривычной для Урала фамилией Кирса. Под неумолкающий грохот станков они и познакомились. Шестнадцатилетнего хлопчика сдёрнула с Украины война. К родному селу приближались немцы. И председатель колхоза поручил Коле и его ровесникам угнать колхозный скот подальше от приближающегося фронта. Не все животные, особенно овцы. При переправе через Дон доплыли до берега. Да и мальчишкам бы пришлось туго, но выручили лошади, за гривы которых ухватились ребята. А после выполнения задания парней направили на военные заводы. Так Николай оказался в Лысьве. Шестерых детей вырастили и воспитали Валентина и Николай Кирса. Сейчас Валентина Филипповна живет с внуком Евгением в собственном доме, построенном мужем и ей в 1952 году.

А вот и родная школа! Ей я посвящаю отдельную главу.

Геннадий Вешинин, февраль - июнь 2005 года, город Лысьва.


Фотографии выполнил Коновалов Вадим.

7
Рейтинг@Mail.ru
г.Лысьва 2008 - 2009г
 
Hosted by uCoz