Геннадий Вершинин

«Зарека ты моя, Зарека…»

Здесь люди душою добрее

Ну что ж? Пройдемся по поселку? А то я что-то от своего родного дома никак оторваться не могу. Вот прямо от крыльца (ах, и его убрал последний хозяин...) и пошагаем в гору хотя бы до средней школы № 11. А по пути на правах гида я вам, уважаемые читатели, расскажу о людях Зареки. Не возражаете? Тогда вперед. Пересекаем переулок Бортникова. По данным городского архива, назван он в честь рабочего сортировочного цеха - но эта запись помечена знаком вопроса. Слева в переулке остаются наши ближайшие соседи Беляевы. Большая дружная семья. Разве что не стало два года назад главы семейства дяди Пети - Петра Филипповича, ветерана металлургического завода... А тетя Валя, Валентина Петровна, в прошлом медсестра детской больницы, по-прежнему живет в добротном полутораэтажном доме, построенном в 1962 году. Из-за нужды возводили его Беляевы не один год. Ведь, чтобы выписать лес, железо на крышу, доски, приходилось экономить на желудке, пробиваясь на картошке да селёдке.

Полутораэтажный дом ул. Чайникова 41.

Да, в те годы нашим родителям жилось не легко: перехватить у соседей до получки трёшку-пятёрку, либо полбуханки хлеба до завтрашнего дня - обычное для той поры явление. Но, что удивительно - уныния, нытья по поводу безденежья не наблюдалось. Более того, жили дружно, весело. Наверное, оттого, что отцы и матери наши были молоды, а в молодости все невзгоды кажутся преодолимыми и не столь безвыходными. К тому же, пусть не велика зарплата, но выдавали её в срок, без задержек. Да и огород, подворье выручали. А нам, пацанам, не ведающим родительских забот, и на руку было, что, к примеру, беляевский дом долго строился. Как любили мы бегать по срубам! Как-то зимой самый старший и крепкий из нашей ватаги Вовка Пирожников ловким приемом сшиб меня с верхнего венца. Полетел я да решил в воздухе форснуть «сальто-мортале». И не рассчитал высоты: головой воткнулся в сугроб, только валенки торчат. Слышу, парни ржут надо мной. А рыхлый снег в нос, глаза, рот набился - ни вздохнуть, ни крикнуть. Жутковато стало, задыхаюсь. Ребята же и вытащили из снежного плена.

Опять меня понесло в Детство! Ну не виноват я: рычаг скорости переключения передач у машины Времени что-то заклинивает на «Прошлом». Ладно, пока ремонтирую, дорасскажу о Беляевых. Детей в семье росло пятеро. Старший Сергей (для меня всё тот же Серёга) ныне на пенсии, заядлый рыбак, работал электриком, мастером в «Полистиле». Надежда и Любовь также связали свою судьбу с металлургическим заводом. Наталья живет в Новгороде. Михаил трудится на нефтеперекачивающей станции. Мастер на все руки. Вспоминается забавная история. Было тогда Мишке лет 14-15. Приобрел он однажды безынерционную катушку для спиннинга допотопную, ещё первых образцов. Пошел испытывать на пруд. Один заброс, второй. Где-то на третьем резкая поклевка - и на другом конце лески из стороны в сторону заходила крупная рыбина. Минут 10 сопротивлялась щука. Но Миша не оплошал. Вытащил, взвалил добычу на плечо (больше и рыбачить не стал) и сопровождаемый любопытной ребятней зашагал домой. А поглазеть было на что: в длину хищница оказалась 1 м. 11 см., весом - 8 килограммов. Сам же юный рыбак был отнюдь не богатырского роста, потому и волочился щучий хвост по земле. Дома с порога матери: «Мам, я только одну рыбку поймал». Валентина Петровна, не отрываясь от плиты: «Одну? Отдай тогда её кошке». Оглянулась, да так с поварешкой в руке и присела на табурет: экое чудище поймал её сын!

Чуть ниже по той же стороне переулка Скрябины жили. Низенький их домишко и вовсе осел, когда дорогу по улице Вашляева подняли и сделали пошире. Ефим Григорьевич Скрябин работал конюхом на заводе. Безобидный, веселый старичок. Подвыпьет малость и пойдет в присядку, да ещё и с прибауткой: «Пляшет лапоть, пляшет пим, пляшет скрябинский Ефим!».

Напротив, в полутораэтажном доме проживала Зинаида Михайловна Лихачёва, в прошлом работница эмальцеха. У любимой бабушки каждое лето и зимой в каникулы гостил бойкий внук Юрка Мыльников, который с нами, горскими, как-то быстро сошелся, вместе мяч гоняли, по угорам лазили, с лопухами сражались. А ныне Юрий Юрьевич Мыльников (да, тот самый Юрка) – исполнительный директор ХК ОАО «Привод».

Через дорогу стоит большой деревянный дом, где на втором этаже жил дядя Петя Худеньких, знатный слесарь ЛМЗ, а на первом - друзья детства Колька и Катя Афанасьевы. Далее по нечетной стороне переулка идут Ковеевы, Иксановы. Из них в отчем доме по-прежнему живет Наиль Ковеев. Очкарик Нолька, так мы звали его в детстве. Книги читал запоем. Из дома, бывало, выскочит с огромным ломтем хлеба, толсто намазанным маслом и посыпанным сверху сахарным песком, и на всю улицу: «Сорок один - ем один!». А мы ему: «Сорок восемь - половину просим!». Делился, ведь другой раз и мы выбегали, жуясь на ходу и отламывая по кусочку друзьям. Позднее, уже взрослым, я прочел замечательные строчки Алексея Решетова:

Мы в детстве были много откровенней:
- Что у тебя на завтрак? - Ничего.
- А у меня хлеб с маслом и вареньем.
Возьми немного хлеба моего...
Года прошли, и мы иными стали,
Теперь никто не спросит никого:
- Что у тебя на сердце? Уж не тьма ли?
Возьми немного света моего...

Щемит в душе от таких пронзительных слов. И хочется вновь свернуть на тропинку Детства...

А года два назад Наиль Ковеев, наш Нолька, взял да и выиграл в лоторее «Золотой ключ» квартиру в Москве. Выигрыш получил деньгами. И сразу объявилось столько корешей, что проблемы, куда девать деньги, у Ноли не возникло. Правда, успел он подсобить и родственникам, и сам приоделся.

Через дорогу, уже в сторону Каланчи, виднеется ладный домик Пастуховых. И сразу прокручивается в памяти курьезный случай, происшедший в этом доме.

«Окончание средней школы мы с другом детства Женькой Грибовым решили отметить, как «большие мужики». Скинулись купили бутылку портвейна. Выпили. Естественно, потянуло к девчонкам. Женька предложил:

- Пошли к Люде Пастуховой в гости.

Это наша одноклассница. Всегда улыбающаяся, с ямочкой на щеке, нравилась она нам обоим.

- Пошли, - говорю.

Вот и аккуратно обшитый тесом дом. Стучимся в дверь. Никто не открывает. Толкнули - не заперто. Это нас не удивило: в 60-х годах можно было и ночью спать с незакрытыми дверями - такого воровства и грабежей, как сейчас, не наблюдалось. Зашли в сени. Ещё одна дверь. Приоткрыта. Женька смело распахнул её и позвал: «Люда!». Никто не откликнулся. Через кухню мы прошли в комнату. На диване у окна кто-то спал, укрывшись с головой, чтобы мухи не беспокоили. По очертаниям фигуры не трудно было догадаться - спала девушка или женщина.

- Во, Людка даёт! Среди бела дня спит да ещё и похрапывает, - засмеялся Женька. И стал щекотать голые пятки, приговаривая, как Юрий Никулин из «Кавказской пленницы»: «У-тю-тю-тю-тю!».

Легкое покрывало откинулось, и мы с Женькой остолбенели: это была Людкина мать. Женьку, как ветром, сдуло. Я тоже бросился бежать. Но в сенях замешкался и выбежал не в ту дверь: вместо крыльца оказался в ограде. Мечусь по ней, словно загнанный волк. И ...вдруг чувствую: падаю в какую-то яму. Позднее-то я узнал – это действительно была яма, овощная. Это Людин отец копал её, да недоделал.

Перемазанный глиной, я пытаюсь дотянуться до края ямы. Да где там! Высота два с лишним метра, и стенки отвесные. Вот уж влип так влип. Хмеля, как не бывало. Мигом протрезвел. Услышав над головой чьи-то шаги, я со всей силой вжался в стенку: только бы не заметили. Скрипнули оградные ворота - в яме стало светлее. Глянул вверх, на краю ямы стоит Людина мама, всматривается в глубину. Я не дышу... Но через секунду-другую слышу удивленное: «Гена?! Как ты сюда попал?». То ли лестницу мне подала Мария Тимофеевна, то ли за руку вытащила, но я не помню, как выбрался из ямы. До того было стыдно - слов нет.

...С той поры прошло более тридцати лет. Мария Тимофеевна умерла. Но пока была жива, я, зрелый, солидный мужчина, здороваясь с ней, краснел, как мальчишка».

Дом № 61 по улице Чайникова и сейчас, как игрушка. Что снаружи, что внутри. Так ведь с любовью и строил его Андрей Кречетов, коренастый крепыш, родом из деревни Петрово. Ныне она числится в списках исчезнувших в нашем районе. Но малая родина корнями приросла к сердцу Андрея Павловича. Не случайно, летом 2002 года на освящении памятного знака в забытой деревеньке Веснино (акция нашей газеты «Вернём исчезнувшей деревне имя») среди прибывших горожан я увидел и своего соседа по Зареке.

- Андрей Павлович, как ты здесь оказался?

- Так ведь родители мои совсем неподалеку от этого места жили. От Веснино до Петрово километра полтора всего-то. Вот будто отчему дому и поклонюсь здесь.

...Когда Андрей Кречетов вбил последний гвоздь, он зазвал нас, 10-13-летних мальчишек, в свой новый дом, завел на второй этаж. А там посреди большой комнаты стоял самодельный теннисный стол. И никакой мебели! Андрей Павлович достал две ракетки. Одну оставил себе, другую отдал, кажется, Сереге Беляеву. Показал, как делать подачу, как отбивать шарик. И у нас пошло дело. Играли дотемна, на выбывание. Сражались и в следующие дни. Именно в доме Кречетовых я усвоил первые азы игры в настольный теннис.

«По инициативе опытного прокатчика металла А.П.Кречетова осуществлен ряд мероприятий, направленных на совершенствование техники и облегчение труда прокатчиков. Он не раз руководил школой передового опыта, где делился с товарищами навыками производственного труда с одновременным обеспечением высокого качества металла». Это тоже о моем соседе из книги Н.Максарова и А.Клементьева «Запас прочности».

Во, какие у нас горские мужики! Жена Андрея Павловича Тамара Константиновна Кречетова, в прошлом известный художник эмальцеха, тоже не нарадуется:

- Ладный дом у Андрюши получился. Я его ни на какую городскую квартиру не поменяю. Отопление газовое. Ванна с горячей и холодной водой. Огород рядышком. Что ещё надо?

При первой же возможности слетаются в родовое гнездышко сын Павел, успешливый предприниматель и меценат, дочь Вера, преподаватель Пермского педуниверситета, и пятеро внучат.

Андрей Кречетов был участником и свидетелем нашумевшей забастовки прокатчиков весной 1965 года. О ней в ту пору, безусловно, нигде в советских газетах не писалось. Ещё бы! В первой стране социализма, уверенно идущей к коммунизму, и вдруг забастовка? Да это же грандиозная сенсация на весь мир. Кстати, на весь мир и прогремели лысьвенские бунтари. Вся-то забастовка длилась чуть больше смены, а вечером того же дня «Голос Америки» уже сообщил об этом событии в уральском городе Лысьва. Информированности зарубежных корреспондентов можно только позавидовать. Отчего же забастовали прокатчики?

- Произошло это в смене Монского. Когда в цехе вывесили «портянку» с коллективным заработком бригад, один из прокатчиков, не помню кто, возмутился: «Это что ж, мужики, получается? Зарплата всей нашей бригады (в ней 9 человек. - Г.В.) чуть больше, чем одного начальника цеха». Возник стихийный митинг. «Кончай работу!» - крикнул кто-то. И началось. Забегало начальство. Пошли собрания, разборки. В цех пришел первый секретарь Лысьвенского горкома партии Сергей Мокроносов. Из Перми прибыли кто-то из облсовпрофа и второй секретарь обкома КПСС. Начальником Жести-второй у нас был тогда Иван Иванович Жданов. Он пытался объяснить, почему у него такая зарплата в тот месяц вышла – за рационализаторство надбавка и т.п. Тем не менее, сняли с работы его. «Полетел» и секретарь парторганизации цеха Павел Ершов. А всё же зарплату нам повысили. Фонд заработной платы в цехе после забастовки увеличили с 67 тысяч рублей до 110 тысяч. И начальником поставили Александра Ивановича Клементьева с Жести-первой Жуков уже позднее стал, - вспоминает Андрей Павлович.

Подтверждает причину забастовки и бывший дублировщик жестепрокатного цеха № 2 Владимир Обжорин, проживающий через квартал от Кречетовых:

- Всё дело в деньгах. Ну что? В клети 9 человек работало, а получали вместе меньше, чем начальник цеха.

Владимиру Петровичу в январе исполнилось 70 лет. Родился в селе Уни Кировской области. «Вятский я. В детстве ходил по деревням, кусок хлеба выпрашивал». Когда лет пять назад в Лысьву приезжал Геннадий Заволокин, Владимир Обжорин выступал в его концерте «Играй, гармонь!». И даже частушки вспомнил, которые пел со сцены:

Свиньям ты пойло носила,
Чистила скотный сарай.
На ногу мне наступила.
Будто совсем невзначай.
Я тебя, дуру, лопатой
Крепко огрел по спине.
Крикнула: «Черт полосатый!»
И улыбнулася мне.

Между прочим, дом № 55 по улице Чайникова, где живет Петрович, славится своими музыкантами. В 60-х годах в нем на первом этаже жил известный всей Зареке гармонист Иван Дылдин. Он сам и гармошки делал.

"В этом доме была чайная" 2009г.

Пройдем ещё один квартал и на перекрестке улиц Чайникова и Лязгина увидим двухэтажный дом, где живет ещё одна легендарная личность. Александр Иванович Лязгин. Слышали о таком? С 12 мая ему пошел ...103-й год! Он остался единственным в Лысьве человеком, который, к примеру, видел своими глазами яркую иллюминацию на городском пруду, устроенную в честь 300-летия династии Романовых. Это было в 1913 году. Отслужив в Красной Армии, Александр вернулся на родину, устроился кустарем-жестянщиком при ведерном цехе ЛМЗ, после окончания Лысьвенского техникума работал техником-технологом, а затем и начальником отделения цеха сшивной посуды. В войну в его цехе женщины за смену изготавливали по 40 тысяч(!) бидонов для бензина ёмкостью 20 литров. В 1948 году Александру Ивановичу вручили высокую правительственную награду орден Ленина. А с запахом раскаленного добела металла он знаком с малых лет, когда пацаненком натирал мозоли, раздувая меха в единственной на всю округу кузне деда Филиппа Григорьевича Лязгина. Да, та самая кузница, о которой вспоминал Леонард Постников. Не трудно догадаться, почему улица, на которой живет Александр Иванович, называется Лязгина. По всей вероятности, в честь его предков. Любопытно, что столетний старичок и по сей день без дела не сидит. Как-то, в начале лета прохожу мимо его дома, глянул и изумился: Александр Иванович, что-то выправляя, постукивал молотком на подоконнике.

На той же улице, чуть выше, в сторону Каланчи, в аккуратном домишке живут ещё два старожила Зареки Михаил Васильевич и Антонина Сергеевна Аликины. Глава семьи - ему 86 лет – из прославленной династии металлургов. Всю войну трудился за двоих - одновременно наладчиком и мастером в цехе № 15, где выпускали взрыватели к головкам снарядов. Да потом ещё 20 лет «отпахал» на прокате вместе с младшим братом Николаем Васильевичем, удостоенным высокого звания Героя Социалистического Труда. Оба пользовались среди рабочих уважением и авторитетом. Поэтому в день забастовки именно к ним обратился на собрании прокатчиков директор завода Емельян Одинцов:

- В чем дело, братья Аликины?

- Была бы поболе зарплата, Емельян Семенович, так и не бастовали бы. А то с такой получки и детишек конфетами не шибко побалуешь.

Припомнил Михаил Васильевич об Одинцове забавный эпизод. Директор был заядлым рыбаком. Однажды зимой сидит на пруду, трясёт мормышку. К нему подходит мужик: «Чё это ты с деревянным ящиком? Почти все лысьвенские рыбаки термосами уже обзавелись. Хочешь, достану? По дешевке продам». На другой выходной встретились на пруду, и сделка состоялась. А в понедельник Емельян Семенович такой разгон устроил в ЦМИ-2, где выпускали 12-литровые из нержавейки термоса для армии: «Почему у вас не налажена толком охрана продукции? Воруют термоса напропалую».

Однако вернемся на Чайникова. Сейчас одноэтажный деревянный дом № 49 «А» на этой улице приспособлен под жильё. Но старожилы помнят, что здесь когда-то размещался промтоварный магазин № 8. А чуть выше по той же улице находился продовольственный магазин № 9. Вот уж к нему-то никогда, как говорится, не зарастала народная тропа. Я застал то время, когда в этом магазине люди занимали очередь за хлебом с ночи. Были с ним перебои в 60-х годах вплоть до Октябрьского (1964 г.) Пленума ЦК КПСС, на котором «скинули» главу государства и генсека Никиту Хрущева. Причем, хлеб давали только в руки - по одной буханке. Займет бабушка очередь, дождется последнего, скажет свой номер. Утром на пересчётку сходит. А перед приездом хлебовозки ведет бабушка в магазин нас, четырех внуков. А нам так не охота стоять в душной очереди, лучше бы побегать - в лапту или в «вышибалы» поиграть. Зато какие довольные шли из магазина, на ходу отламывая по кусочку ещё теплого пшеничного хлеба... Деревянного здания, где был девятый магазин, уже нет. На его месте построен магазин посовременнее - из бетона. На дверях табличка: ЧП А.Н.Недобер. На прилавках и в витринах - большой выбор товаров: от спичек до ананаса. А мне захотелось купить кубик-концентрат «Какао с молоком» за 12 копеек, какие мы очень любили в детстве. Но тот поезд уже ушёл...

А мы свернем на улицу Шатова. Названа она либо в честь одного из активистов забастовки мастеровых завода в 1861 году Ивана Шатова, либо по фамилии первого застройщика на этой улице. На ней, ближе к пересечению с улицей Быстрых, по-прежнему стоит разлапистая сосна, к которой нас водила учитель по рисованию и черчению Раиса Константиновна Вьюгова. И мы с натуры «переносили» таежную красавицу в свои альбомы.

Далее пойдем по Худеньких. Названа эта улица в память одной из жертв гражданской войны Андрея Ивановича Худеньких, расстрелянного белогвардейцами на берегу Травянского пруда в 1918 году. Перпендикулярно ей идет улица Реутова. Весьма распространенная фамилия в Лысьве. Из Реутовых наиболее значимой фигурой был Павел Прокопьевич, в прошлом революционер, с сентября 1924 по январь 1927 года – директор Лысьвенского металлургического завода. Затем его перевели в Свердловск, а вскоре репрессировали. Брат его Илья Прокопьевич в войну был начальником цеха, где изготовляли снаряды. А сын Владимир Реутов работал начальником смены в ЦМИ-3.

До школы № 11 остается менее пяти минут ходьбы. В переулке Мальцева решил заглянуть к тёте Вале Кирса. Жива ли старушка? С Алексеем, старшим сыном её, мы бегали в детстве. Валентина Филипповна, ей 83 года, без труда узнала меня. Пригласила к столу. И в ходе неспешной беседы я ещё раз убедился, что «...любой человек - это целый роман». Не одну тонну касок перебирала за смену хрупкая девчонка, проверяя их на прочность. В этом же цехе № 8 работал наладчиком станков, на которых штамповали каски, невысокий паренек Николай с непривычной для Урала фамилией Кирса. Под неумолкающий грохот станков они и познакомились. Шестнадцатилетнего хлопчика сдёрнула с Украины война. К родному селу приближались немцы. И председатель колхоза поручил Коле и его ровесникам угнать колхозный скот подальше от приближающегося фронта. Не все животные, особенно овцы. При переправе через Дон доплыли до берега. Да и мальчишкам бы пришлось туго, но выручили лошади, за гривы которых ухватились ребята. А после выполнения задания парней направили на военные заводы. Так Николай оказался в Лысьве. Шестерых детей вырастили и воспитали Валентина и Николай Кирса. Сейчас Валентина Филипповна живет с внуком Евгением в собственном доме, построенном мужем и ей в 1952 году.

А вот и родная школа! Ей я посвящаю отдельную главу.

Геннадий Вешинин, февраль - июнь 2005 года, город Лысьва.